Философия жить
Что может быть интереснее, чем беседа с человеком-легендой, известным профессиональным строителем, в которой можно спрашивать обо всем? Не о технологиях, методах, инновациях и импортозамещении, а о детстве, увлечениях, мечтах, жизненном кредо…
Мой собеседник – заслуженный строитель России, почетный академик РАН, член-корреспондент международной академии инвестиций и экономики строительства, международный эксперт-строитель Александр ОРТ.
– Александр Иванович, вы человек с интереснейшей судьбой, тесно переплетенной с историей страны и историей города. Расскажите о своем раннем детстве, о жизни на поселении в Якутии.
– Это было послевоенное время. Мне было два года, когда отца репрессировали, и семья переехала в Сибирь. Отец мог ехать и один за казенный счет, но родители всегда были преданы друг другу. Поэтому было принято непростое решение о продаже нового дома, и мы все вместе отправились в городок Алдан.
Суровая там была обстановка. В те годы на территории городка находилось 12 тюрем, где отбывали срок люди совершенно разные… Но мы были детьми и принимали действительность такой, какая она была. Помогали родителям запасать на зиму таежные дары, ходили на реку смотреть, как в выходные взрослые моют золотой песок, сами пытались найти самородки – матовые коричневые слиточки, совсем не похожие на золото. Хорошо помню сбор кедровых орешков. От предприятий организовывались поездки в тайгу на машинах. Каждая семья собирала по 10-15 мешков кедровых шишек, в выходные их чистили. Получалось ведер пять кедровых орешков, которые мама всю зиму жарила, для нас это было лакомством. В Алдане я пошел в первый класс.
Потом политика партии начала смягчаться, и моя старшая сестра смогла уехать учиться в Ленинград. Через некоторое время уехали и мы с родителями. Никогда не забуду эту обратную дорогу по тайге. 700 километров в грузовике на дощечке до ближайшей станции. Почти трое суток… Когда в семь лет я впервые увидел паровоз, был поражен до глубины души, таким чудищем он мне показался. Он пыхтел, громыхал, что-то громко лязгало, и я все время крепко прижимался к отцу. Потом ехали десять суток до Москвы. Помню день, когда за окнами поезда с утра до вечера тянулось озеро Байкал. Берега то обрывистые, то пологие, так что поезд проходил прямо вдоль воды. И зэки, зэки, ремонтирующие пути…
Москва потрясла меня еще больше, чем паровоз! Множество людей, все спешат куда-то, все торопятся. Никогда в жизни не видел я столько народа! Я крепко держал за руку отца, но меня так захватывала и удивляла это многообразная суета столицы, что папа, боясь потерять меня в толпе, привязал мою ручонку к своей какой-то веревочкой. Из Москвы мы поехали на Украину к маминой сестре. У них было трое ребятишек, и мы все вместе жили какое-то время в крошечном домике. Так началась украинская часть моей биографии…
– Вы учились и, как все школьники, летом работали в колхозе, помогая старшим. А на заработанные деньги ездили на каникулы к сестре в Ленинград. Каким запомнился вам город вашего отрочества?
– Можно сказать по-пьеховски: «Не изменяя веселой традиции, дождиком встретил меня Ленинград». Если честно, город показался мне каким-то серым и даже несколько мрачным. Низкое небо, темная вода. Но мне нравилось неспешно бродить вдоль набережных, ближе знакомясь с детищем Петра. Взрослые уходили на работу, а у меня была полная свобода. Я выходил из нашей коммунальной квартиры на улицу Некрасова, садился на автобус и ехал до кольца, потом – обратно. Глядел в окно, и все больше нравился мне строгий облик питерских фасадов. Любил ходить пешком по набережным Мойки, Фонтанки, канала Грибоедова. Очень скоро я стал свободно ориентироваться в городе и чувствовал себя здесь комфортно, как дома. Под ленинградский дождик хорошо мечталось. И я мечтал самозабвенно, как стану строителем и приеду сюда строить этот пасмурный и прекрасный город, как буду любоваться им и знать, что есть и моя заслуга в том, что он становится еще краше.
– В погоне за мечтой вы стали заканчивать 10-летку, а значит, вам пришлось ездить в школу за 15 километров от дома…
– Мое решение разделили три моих друга, и мы все вместе пошли в девятый класс. В теплое время года ездили в школу на велосипедах. Когда начиналась осенняя распутица, а за ней снежные холода, оставались ночевать в общежитии при школе. Мы сами убирали, стирали, заправляли, топили… Готовила нам кухарка из тех продуктов, которые мы привозили из дома, но нам вменялось в обязанность чистить картошку, лук, словом, делать к ее приходу все, что велено. Иначе можно было остаться без обеда. Это была уже абсолютно самостоятельная жизнь с армейской дисциплиной. Помню нашего строгого и справедливого воспитателя, который держал единственный телевизор в железном ящике под замком и говорил, что там, в ящике, он прячет одноглазое чудовище, которое отнимает у нас драгоценное время. Впрочем, иногда он разрешал нам посмотреть хоккейный или футбольный матч, но сначала проверял, хорошо ли сделаны уроки и порядок ли в комнате. Это была отличная подготовка к самостоятельной жизни, которая очень помогла мне в будущем.
Два года пролетели быстро, и в выпускном сочинении я написал о том, как мечтаю стать ленинградским строителем, жить и работать в городе на Неве.
– И вот вы абитуриент. Первая попытка поступления в Ленинградский инженерно-строительный институт была неудачной…
– У меня никогда не было проблем с математикой, а вот русский подвел… В школе он преподавался наравне с украинским, и похожесть этих языков для меня стала роковой. Я столько напутал в сочинении, что получил тройку и не прошел по конкурсу. Встал вопрос: что делать. Домой я ехать не собирался, и решил, что буду работать – все равно кем. Муж сестры помог мне устроиться на Ремонтно-механический завод № 8 Главленинградстроя учеником фрезеровщика. Наставник мой в это время был в отпуске, так что начал работать я в гордом одиночестве. Для начала отмыл начисто все станки, что оказалось весьма нелегким делом. Учитель мне попался с интересным жизненным кредо. Он считал, что делиться своими знаниями и навыками, учить молодежь ни в коем случае нельзя, потому что только так ты сможешь остаться востребованным и незаменимым. Поэтому мне пришлось много читать и наблюдать для того, чтобы освоить это ремесло. Но через три месяца я уже получил первый разряд, потом второй, а через полгода был фрезеровщиком пятого разряда. Мог один обслуживать восемь станков, на которых изготовлял шестеренки разного размера и конфигурации. Поскольку мой завод был при Главленинградстрое и занимался ремонтом башенных кранов, я уже чувствовал себя в какой-то мере на пути к мечте, причастным к строительству. Свой строительный стаж стал исчислять именно с того времени.
Через год решил, что поступать на дневное мне не интересно, потому что работать нравилось. Поскольку у меня уже была рабочая специальность, пошел учиться на вечернее отделение в Северо-Западный политехнический институт на направление «Обработка металлов резанием». Жил в общежитии треста № 105. Вот когда пригодилась мне интернатская наука! Пришлось не только совершенно самостоятельно организовывать быт, но и отстаивать свои права, выстраивая диалог с комендантом общежития, который считал возможным подселять к молодым студентам зрелых и порой уже отсидевших срок мужчин. Этот спор я выиграл, и в нашей комнате собралась прекрасная компания из таких же, как я ребят. Все работали, скидывались по десять рублей в общую кассу. Кто приходил раньше – покупал продукты для общего стола. Веселое, молодое время…
– На заводе карьера складывалась очень успешно. Три года вы проработали фрезеровщиком, потом стали мастером ОТК, затем начальником ОТК, начальником производственно-планового отдела, и, наконец, исполняющим обязанности директора. Кроме того, вели активную общественную жизнь. Не сложно было работать и учиться сразу?
– Конечно, было непросто, чаще всего на развлечения времени не было. Отработаешь день, решишь вопросы по линии комсомольской работы, сходишь поучиться. А в белые ночи еще и пойдешь на танцы, потом проводишь домой девушку… Возвращаешься обратно, а мост разведен. Поспишь немножко на лавочке, и на работу. И такое бывало. Но меня все устраивало, я был молод, вел насыщенную жизнь, зарабатывал, имел возможность каждый месяц отсылать родителям по 10 рублей.
После окончания института я перешел на работу в трест Ленгазтеплострой Главленинградинжстроя начальником планово-производственного отдела. Работа была знакомая: та же сварка, резка, те же металлоконструкции… В то время получил комнату и с упоением занимался ее ремонтом.
– Тогда вы были уже секретарем комсомольской организации. А потом и инструктором Фрунзенского района ВЛКСМ. О чем мечтали в тот момент?
– Действительно, жизнь была активная: слеты, выезды, общение… В то время я впервые выехал за границу – вывез делегацию с завода Большевичка в Болгарию. Нас там так хорошо встречали! Первомайская демонстрация, молодежь, весна… Сейчас комсомольская юность – не модная тема. Но я с удовольствием вспоминаю то время. Все было искренне, по-настоящему, с огоньком…
Но мечты были весьма прозаические: хотелось наладить быт, отремонтировать комнату, устроить семейную жизнь. Свадьба, рождение ребенка, семейные хлопоты, заботы – все это так естественно. Когда меня пригласили на должность главного инженера УНР-303 треста Спецстрой Главленинградинжстрой, я с радостью согласился, ведь моей молодой семье была обещана отдельная квартира, которую мне действительно дали через некоторое время.
Кроме того, работая в этой должности, я впервые в жизни принимал участие в настоящей стройке! Мы готовили территории для будущей жилищной застройки, прокладывали коммуникации. Работа, конечно, тяжелая: голое поле, грязь, неустроенность. Но сознание полезности нашего дела, мысль о том, что именно ты даешь возможность развития этой, пустой пока территории, очень согревала душу. Моим районом была Ржевка, где на тот момент находилось много частных домишек с огородами, завалинками, палисадниками. Бабушки плакали, не хотели переезжать в шумные городские кварталы, в бетонные стены многоэтажек. Жалко их было до слез. Утешал как мог, но чем тут утешишь? Незатейливые огородики кормили своих хозяек, пенсия у которых была, прямо скажем, мизерная. Был там и колоритный цыганский сектор, который тоже пришлось расселять. Обжитые сегодня районы Ржевки и Купчино, Товарищеского проспекта, улиц Латышских стрелков и Коллонтай тогда имели только номера проездов. Все это было подготовлено, обустроено и окультурена с моим участием.
– Александр Иванович, вы четыре года проработали главным инженером УНР-303 треста Спецстрой Главленинградинжстройне, а потом стали его начальником. Карьера быстро шла в рост. Не боялись ли вы ответственности?
– Наверное, мне несвойственно бояться. Люди любую работу выполняют и справляются, так почему же я не смогу? Я с детства впитал эту мысль от отца, который тоже всего в жизни добивался сам, не боялся начинать новое дело, верил в успех. Мальчишкой я сел на велосипед и поехал, подростком научился управлять комбайном, юношей освоил станки, автомобиль. И никогда не начинал новое дело с неуверенностью или страхом. Жизнь ставила передо мной разнообразные задачи, и я решал их так хорошо, как мог.
– Следующей ступенью вашего профессионального опыта стала работа в должности заместителя, а потом и начальника УКС (управления капитального строительства) № 7 Инвестстроя-1. Вы впервые увидели стройку глазами заказчика…
– Действительно, до этого мне казалось, что работа заказчика очень проста: хочу – подпишу, хочу – не подпишу. А оказалось все совсем по-другому: подготовка территории, документации. У меня голова шла кругом от новых обязанностей и задач. В самом начале они казались прямо-таки непреодолимыми. Но постепенно я понял специфику работы, научился делать все быстро и грамотно. Была и еще одна тонкость. Я, привыкший общаться с рабочими в условиях стройки, вдруг оказался начальником отдела, сотрудницами которого были исключительно девушки. Честно скажу, боялся, что не смогу научиться говорить с ними на одном языке. Сейчас смешно вспоминать! Очень быстро я понял, что женщины иногда гораздо приятнее в общении, исполнительнее и надежнее мужчин. У нас подобрался замечательный коллектив, который я и сейчас вспоминаю с теплотой и благодарностью.
Когда у города появилась потребность работать с иностранными инвестициями, я был поставлен на должность начальника управления строительства №12 ГлавУКСа Ленгорисполкома. Это было управление, специально созданное для работы с иностранными компаниями. Дело было новое, а потому очень меня привлекало. Я давно заметил, что не могу долго заниматься одним и тем же. Мне быстро становится скучно, и хочется попробовать что-нибудь еще. Думаю, трудно не согласится с социологами, утверждающими, что для того, чтобы профессиональная деятельность доставляла удовольствие, человеку нужно менять работу раз в пять-семь лет. Рутина и отсутствие задач, требующих применения новых навыков, меня очень утомляет, лишает ежедневной радости от профессии. А тут такая глобальная задача – работа с иностранными инвестициями! Я приступил к новому делу с большим энтузиазмом. Именно тогда началась активная застройка деловой зоны Пулково, районов Коломяг и Каменки. Кварталы вырастали у меня на глазах, и это было то самое захватывающее дух ощущение причастности к строительству, о котором я так мечтал в юности! Я видел, как изменяется облик города и гордился, и радовался всей душой.
– Здание на набережной Мойки, 76 надолго стало вашим родным. Там размещалось Управление капитального строительства и ремонта, чуть позже – Инвестиционный комитет, где вы были директором, затем Главное Управление городского строительства, а потом и Комитет по строительству, куда вы были приглашены в качестве заместителя председателя. 16 лет в одном здании!
– Да, у меня и в трудовой книжке большинство записей: «преобразован», да «переименован». В Комитет по строительству меня пригласил его председатель Виктор Леонидович Локтионов. К тому времени у меня уже был достаточный и разносторонний опыт. Я хорошо себе представлял и работу заказчика, и деятельность девелопера, и тонкости работы с инвестициями, и саму стройку. Строительная отрасль в Петербурге активно развивалась, мы много строили и реконструировали, возводили социальные объекты и новые микрорайоны… При Валентине Матвиенко в городе был настоящий строительный бум. Были построены Балтийская Жемчужина, заводы TOYOTA, HONDA, NISSAN, множество других объектов. Мы ежегодно вводили по 20 школ, по 40 детских садиков! Для сравнения за прошлый год в эксплуатацию введены 2 школы и 2 садика, и те были построены инвесторами…
После прихода Александра Ивановича Вахмистрова, практически полностью сменился коллектив заместителей председателя Комитета. Пришли молодые руководители, с которыми я отработал два года, передавая им свой опыт и знания, а потом снова стал ощущать, что мне уже неинтересно. В начале года составляешь план, потом выбиваешь финансирование, ищешь подрядчиков, строишь, разрезаешь ленточку, а потом опять все по кругу: план, финансирование, стройка, ленточка. И снова, и снова…
– И в предъюбилейный для Санкт-Петербурга год вы были переведены на работу в Комитет по градостроительству и архитектуре и назначены заместителем председателя Комитета – начальником Управления Государственного архитектурно-строительного надзора.
– Председателем КГА тогда был главный архитектор Санкт-Петербурга Олег Андреевич Харченко. Я поработал, вник в новые обязанности. Тогда активно застраивался исторический центр, нужно было ремонтировать здания, сохранять историческую застройку, принимать важные решения по формированию деловой и жилой среды центрального района города. Народ ругался… Но сегодня люди благодарны нам за смелость принятия сложных решений.
Скоро стало понятно, что ситуация в КГА нелогичная. С утра на оперативке Олег Андреевич дает мне указания, а днем я, в силу своих должностных обязанностей, вынужден наказывать его, как главного архитектора, выписывая штрафы. В то время готовилась редакция градостроительного Кодекса, в которой мы активно участвовали. В 2004 году я обратился к Александру Ивановичу Вахмистрову с предложением изменить ситуацию. Было решено создать Службу государственного строительного надзора и экспертизы. В августе вышло положение о создании Службы, и до конца года я был единственным работником этого структурного подразделения.
– Это было совершенно новое дело!..
– Действительно, новое. Валентина Ивановна сомневалась в том, что создание Службы не противоречит интересам Главгосэкспертизы России. Я поехал в Москву к первому заместителю начальника этого ведомства Шоте Михайловичу Гордезиани. Он меня внимательно выслушал и написал письмо с заверениями в том, что Главгосэкспертиза не возражает против создания в Санкт-Петербурге такого подразделения в порядке эксперимента. Более того, в случае положительного результата считает целесообразным распространить этот опыт на всю Россию. Я понимал, что на мне лежит колоссальная ответственность за положительный результат этого начинания и начал вдумчиво работать.
Сама жизнь демонстрировала, что эта структура в городе необходима. Подготовка к юбилею Санкт-Петербурга очень хорошо показала это. Служба располагалась на Лиговском проспекте, но мне хотелось объединить всю экспертизу под одной крышей. Долго искал подходящее здание и, наконец, нашел. Офис в историческом здании на улице Зодчего Росси нуждался в серьезном ремонте, который мы сделали за два года. В результате Служба государственного строительного надзора и экспертизы и Центр государственной экспертизы разместились в одном здании.
Чуть позже при Службе был создан Центр экспертного технического сопровождения, который работает до сих пор. Должен сказать, что они настоящие профессионалы, благодаря их самоотверженной работе в городе состоялась масса сложнейших проектов. Например, знаменитая «яма» у Московского вокзала превратилась в популярный у петербуржцев ТРК «Галерея».
– На ваш взгляд, хороший строительный эксперт – кто он, прежде всего?
– Это человек, который в обязательном порядке должен пройти все ступени профессионального роста, все этапы становления. Он должен быть хорошим проектировщиком или производственником, должен знать стройку изнутри и понимать, что за каждой бумагой, за проектом и сметами кроются реальные проблемы и сложности конкретной строительной площадки. Очень важен и опыт работы в качестве эксперта. Скажем так, специалист, у которого вместе с институтом 7 лет профессионального стажа, который прошел аттестацию и получил квалификацию – еще не эксперт. Для того чтобы спорить с седовласым проектировщиком, убеждать его, приводить аргументы, советовать, необходимо самому обладать немалым опытом и практическими навыками. Этой профессии не научишься в институте.
– Вся ваша сознательная жизнь прошла в Петербурге. Рядом с вами был ваш город, который менялся, рос. Каков Петербург с точки зрения профессионального строителя?
– Представьте срез дерева. Оно растет, у него есть годовые кольца, по которым не только можно узнать его возраст, но и точно определить, благоприятным или не очень был тот или иной год. У Петербурга так же. Стержень – это исторический центр, потом идет кольцо промышленных зданий, обслуживающих когда-то молодой город. Еще шире – застройка в стиле сталинского ампира. Опять небольшое кольцо промышленного строительства. Затем хрущевки, также опоясанные промзоной. Брежневская эпоха, полностью ориентированная на домостроительные комбинаты. Все однообразное, скучное. Не мудрено попасть в ситуацию главного героя фильма «С легким паром!». Следующее кольцо уже совершенно другое. У каждого дома – свой стиль, свой облик, неповторимый характер. У современных застройщиков индивидуальность в приоритете. Благодаря этому у Петербурга как будто сменилось выражение лица: город помолодел, посвежел… Нынешние новостройки уже с характером, так же, как и сердцевина города – исторический центр.
– Относительно исторического центра… До сих пор идут дебаты о необходимости сохранения исторических зданий. Какого мнения в этом вопросе придерживаетесь вы?
– Я, конечно, за сохранение. Но за разумное сохранение! В советское время работал целый научно-исследовательский институт, который специализировался на проведении обследований исторической застройки. Там была серьезная картотека, каждый дом был на учете. О каждом историческом здании была собрана вся необходимая информация: из какого материала, когда построено, кто был архитектором и прочее. Эта система работала, пока в одночасье все не сломалось. База осталась, но она никому сейчас не интересна, никем не востребована. В результате каждый захватывает пятна и застраивает их по своему разумению. Так происходить не должно, нужно вернуться к централизованному управлению, к планированию. Тогда прекратятся все эти спекуляции на теме «живого города». Необходимо пересматривать нормы с учетом нынешних реалий. Например, нормы инсоляции были закреплены в то время, когда в Петербурге свирепствовал туберкулез. Но сейчас же ситуация иная! Мне в свое время присудили непочетное звание за убеждение в необходимости пересмотра норм и организации работы по правилам. Звание – званием, но ведь суть проблемы и ее актуальность от этого не поменялись…
– В июне 2012 года вы ушли в отставку, имея 130 дней неиспользованного отпуска, а в августе организовали ООО «Негосударственный надзор и экспертиза». Почему вы приняли решение об организации собственного предприятия?
– Я убежден, что опыт и знания должны работать и ими нужно делиться. Было бы странно просто уйти на покой или начать печь пироги. На сегодняшний день у нас собрана команда высококлассных экспертов, способных качественно проводить экспертизу любых разделов проектирования. Я всегда понимал, что основной золотой фонд любого предприятия – кадры. Поэтому, когда создавал компанию, в первую очередь позаботился о том, чтобы моим специалистам было комфортно работать. Был создан архив документации, внедрены цифровые технологии, организована абсолютно прозрачная схема оплаты труда. Корпоративная этика компании диктует партнерский стиль общения с заказчиками, и мы видим положительные результаты такого подхода.
– Александр Иванович, каково ваше жизненное кредо?
– Трудно без пафоса ответить на такой вопрос. Наверное, у каждого есть некая жизненная философия, принципы, которых человек старается придерживаться. В основу моей философии легли слова отца, который часто повторял, что нужно стараться делать людям добро, и оно обязательно к тебе вернется.
– Вы блестяще защитили кандидатскую диссертацию, преподаете студентам ГАСУ, на основе ваших рационализаторских предложений и при вашем непосредственном участии выполнена реконструкция решеток Гренадерского и Кантемировского мостов, вы принимали участие в воссоздании военно-церковного ансамбля Святотроицкого Измайловского собора, являетесь членом Петербургского клуба любителей рыбной ловли и замечательным дедушкой для своих внуков. Как удается все успевать?
– Я убежден, что жизнь прекрасна во всех ее проявлениях. Поэтому не выкраиваю время для того или иного дела, а просто живу, наслаждаясь всеми сокровищами, которые подарила мне судьба.
Записала Елена Никитченко